«Думаю, как все закончить»: колумнист Лео Поутонен о премьере психологического триллера по заветам метамодернизма

.

Чарли Кауфман, прежде всего известный своими сценариями для «Вечного сияния чистого разума» и «Быть Джоном Малковичем» Мишеля Гондри, в кинематографическом сообществе давно стал фигурой культовой. Он низенький человек со специфической внешностью. За свой изобретательный ум снискал истинную славу и является одним из самых известных сценаристов в индустрии (наряду с Аароном Соркином, Полом Шредером и Максом Лэндисом). Его можно считать настоящим художником, который, выплескивая свои душевные метания и измышления, создает фильмы не только глубокие в своей сути, но и уникальные стилистически.

Чарли Кауфман

Будучи человеком самокритичным и сомневающимся, каким он себя изобразил в полуавтобиографической «Адаптации», Кауфман долгое время не решался подступаться к режиссуре. Однако, в 2008 он выпустил свой дебютный фильм «Нью-Йорк, Нью-Йорк», в котором занялся изучением темы жизни в искусстве и последствиях такой жизни путем растворения личности в этом самом искусстве. С тех пор он занимается исключительно собственными проектами.

И вот, на днях, стриминг-гигант Netflix, давно ставший прибежищем для авторского кино, выпускает его новую картину, психологический триллер «Думаю, как все закончить». В нем молодая девушка, которую играет известная по сериалу «Чернобыль» Джесси Бакли едет со своим парнем Джейком, в исполнении фактурного Джесси Племонса на ферму, где прошло его детство, чтобы познакомиться с родителями. Ситуацию осложняет тот факт, что девушка уже давно думает о том, чтобы бросить Джейка. Девушку, имя которой постоянно загадочным образом меняется на протяжении фильма, ждет долгая, душевно утомительная поездка, полная неловких разговоров. А по приезду еще и странное, тревожащее поведение родителей её парня, которое кажется героине довольно подозрительным.

.

Фильм, начинающийся как обычный триллер, поначалу сюжетно напоминающий «Прочь» Джордана Пила и стилистически работы Ари Астера «Реинкарнация» и «Солнцестояние» (режиссер держит зрителя в напряжении, пугая его странностью происходящего, но не давая разгадки до самого конца), постепенно превращается в изобретательную головоломку. Которая, в конечном итоге, сводится к одной глобальной метафоре - иллюзорности и относительности нашей жизни, состоящей из чужих цитат и чужих мечтаний, а также позднем осознании тщетности прожитого.

Данное кино можно считать отличным примером перенесения литературного метамодернизма в кино. Публицист Дмитрий Быков описывает метамодернизм как стремление писателей к переусложнению и намеренной литературной избыточности, целью которой является написание «великого американского романа», путем затрагивания множества тем и образов, делая более глобальным свое творение. То же самое хочет сделать и Чарли Кауфман. Он будто желает создать «великий американский фильм». Его герои разговаривают отсылками к поэзии и кино, а сам Кауфман, цитирует сцены из классического мюзикла «Оклахома» и теорию цвета Гёте. Все эти, и многие другие цитаты, не имеют никакого значения по отдельности, однако в конце, сопоставляя их все вместе, зритель может понять замысел режиссера и считать все, что тот хотел выразить.

.

Вся это намеренная сложность может очень сильно оттолкнуть рядового зрителя, тем более, если он надеялся на просмотр обычного психологического триллера, а ему подается этакий киношный «Улисс». Однако, если же вы готовы поломать голову, попробовать разобрать отсылки, любите глубокое и неординарное кино, то, с большой долей вероятности, вы можете получить огромное удовольствие от этой картины.