Премия Рунета-2020
Санкт-Петербург
+10°
Boom metrics
Общество26 апреля 2019 9:51

«Задыхались от радиоактивной пыли»: Военный врач из Петербурга рассказал о ликвидации чернобыльской аварии

33 года назад, 26 апреля 1986 года, произошел взрыв на Чернобыльской АЭС
Сергей ВОЛЧКОВ
Сергей ВОЛЧКОВ
Перед броском на крышу третьего энергоблока. Находиться там человек мог не дольше 40 секунд. Фото: архив музея "Памяти жертв аварий и радиационных катастроф".

Перед броском на крышу третьего энергоблока. Находиться там человек мог не дольше 40 секунд. Фото: архив музея "Памяти жертв аварий и радиационных катастроф".

33 года назад весь мир узнал название маленького городка на севере Киевской области - Чернобыль. Авария на атомной электростанции стала самой большой и самой страшной техногенной катастрофой XX века. Накануне очередной годовщины этого мрачного события «Комсомолка» пообщалась с Василием Найдой - председателем петербургской общественной организации "Союз Чернобыль", ликвидатором и военным врачом, который более 30 лет жизни посвятил изучению чернобыльских хроник.

СКРЫТАЯ УГРОЗА

- О том, что на Чернобыльской АЭС произошла авария, люди узнали не сразу, - рассказывает Василий Григорьевич. - Правительство хотело, с одной стороны, избежать паники, а с другой - не растерять международный престиж. Поэтому поначалу никто не стал бить тревогу - по крайней мере, официально.

Василий Найда посвятил изучению чернобыльских хроник больше 30 лет жизни.

Василий Найда посвятил изучению чернобыльских хроник больше 30 лет жизни.

Фото: Олег ЗОЛОТО

Даже в Припяти - городе энергетиков, который стоит всего в трех километрах от атомной станции, жизнь текла своим чередом. На следующий день после аварии дети спокойно возились в зараженных песочницах, взрослые работали в огородах и палисадниках, ходили по улицам, вдыхали отравленный воздух. В городе успели сыграть три свадьбы - и никто не подозревал, что уже в 13.00 к домам подъедут специальные автобусы и будет объявлена массовая эвакуация.

- К тому времени на полуразрушенную станцию уже стягивали войска, - вспоминает наш собеседник. - И одними из первых в зону поражения отправились наши ребята, ленинградцы. Для ликвидации последствий аварии в Чернобыль мобилизовали 21-й полк химической защиты Ленинградского военного округа.

КАК «РАСЧИЩАЛИ» АТОМНУЮ СТАНЦИЮ

Полк прибыл в зону отчуждения, в село Старые Соколы, 12 мая. Всего день дали солдатам на то, чтобы поставить палатки, наладить быт и вникнуть в обстановку, а после - сразу в бой. Им досталась самая тяжелая и важная работа - радиационная разведка и расчистка зараженных земель.

Тот самый 21-й ленинградский полк. 1988 год. Фото: архив музея "Памяти жертв аварий и радиационных катастроф".

Тот самый 21-й ленинградский полк. 1988 год. Фото: архив музея "Памяти жертв аварий и радиационных катастроф".

- Тогда еще не было толком никакой информации, никаких карт, - продолжает Василий Григорьевич. - Никто не знал, какие уровни радиации установились на подступах к станции, где засели «горячие» пятна. Все это нужно было выяснить - и чем быстрее, тем лучше. Ленинградский полк взялся за это дело одним из первых - а первым всегда сложнее всего.

В конце мая новая задача - дезактивация Припяти. Тогда правительство Союза рассчитывало, что спустя несколько лет можно будет заселить город заново. Этим планам не суждено было сбыться.

- В то время в городе в некоторых местах уровень радиации достигал одного рентгена в час - это в пятьдесят тысяч раз больше нормы, - вспоминает Найда. - Его пытались снизить, снимая зараженный грунт. Кое-где приходилось срезать пласты до 40 сантиметров толщиной. Но это не помогало - слишком близко находились АЭС и разрушенный реактор.

В первых числах июня часть полка перебросили на саму станцию. Солдаты собирали в промышленной зоне радиоактивный щебень, куски графита, остатки реакторного топлива. Все это укладывалось в специальные контейнеры и закапывалось в могильниках. Внутри АЭС ломами и кувалдами скалывали со стен бетон. Работали в три смены: первая приходила на станцию к шести утра, последняя уходила не раньше двух пополуночи.

Радиационная разведка над полуразрушенной станцией. Фото: архив музея "Памяти жертв аварий и радиационных катастроф".

Радиационная разведка над полуразрушенной станцией. Фото: архив музея "Памяти жертв аварий и радиационных катастроф".

- Отдельной задачей была расчистка крыши третьего энергоблока - соседнего с четвертым, где произошла авария, - рассказывает наш собеседник. - После взрыва реактора она вся была завалена мусором, каждый обломок бетона или кусок графита излучал тысячи рентген в час. Туда пытались послать специальных роботов с бульдозерными отвалами, но из-за радиации они быстро выходили из строя. Тогда - в добровольном порядке - отправили солдат с лопатами, чтобы расчищали и снимали кровлю. И они это делали - спокойно, без страха и нытья.

С каждым добровольцем проводили тщательный инструктаж, детально объясняли, каким именно участком он должен заняться. После облачали в тяжелый противорадиационный костюм, свинцовый фартук и противогаз и отправляли на место. На все про все отводилось 20-40 секунд - дольше оставаться на крыше было нельзя. И даже за эти секунды люди порой получали критические дозы.

«НИКТО НЕ ДУМАЛ О НАГРАДЕ»

Полк химической защиты провел в Чернобыле три года. За это время через него прошло более десяти тысяч солдат. Не только из Ленинграда: когда стало понятно, что человек не может долго работать в зоне отчуждения, полк начали комплектовать военными с Урала, Приволжья и даже с Северного Кавказа.

Чернобыльская атомная станция, укрытая бетонным саркофагом. Фото: архив музея "Памяти жертв аварий и радиационных катастроф"

Чернобыльская атомная станция, укрытая бетонным саркофагом. Фото: архив музея "Памяти жертв аварий и радиационных катастроф"

- Они проделали титаническую работу, - отмечает Найда. - Разведали 9000 километров дорог, дезактивировали 125 деревень и поселков, 498 домов в Припяти и 20 000 квадратных метров внутри самой АЭС. Сегодня даже представить трудно, как все это смогли выдержать руки и плечи простых советских людей. Мы ведь тогда ни о каких поблажках, ни о каких привилегиях не думали. Льготы для ликвидаторов вообще появились только в 1991 году! Мы шли туда просто потому, что так было нужно.

То же самое Василий Григорьевич может сказать и о себе. Он приехал в зону отчуждения в декабре 1986-го работать начальником медицинской службы.

- Скажу вам честно: когда все это видишь в первый раз, становится не по себе, - признается он. - Взять ту же Припять - город как город, целехонький, дома новые… но совершенно пустой. На улицах и в квартирах, кроме военных, ни одной живой души. И так со всеми городами, деревнями и селами, где мы бывали.

Тягостное впечатление, по словам Найды, на него производили «похороны деревень»: выкапывался огромный котлован, бульдозер сбрасывал туда фонящие дома и засыпал землей.

- Точно так же «хоронили» Рыжий лес возле станции, - вспоминает наш собеседник. - Рыжим его прозвали после того, как он в буквальном смысле слова порыжел от радиации. Деревья приняли на себя большую часть радиоактивной пыли. Если бы в лесу вдруг случился пожар, это была бы катастрофа ничуть не меньше первой. Поэтому лес «хоронили» - спиливали деревья и закапывали в специальных могильниках.

За два месяца, проведенные в зоне отчуждения, Василий Григорьевич успел много: полностью поменял систему медицинской помощи ликвидаторам, ввел строгий контроль за дозой, которую человек набирал в течение суток. Вернувшись в Ленинград, он оказался в госпитале с лучевой болезнью, но, по счастью, все обошлось.

- Меня просят порой: расскажите, какие у вас остались впечатления от поездки в Чернобыль, - усмехается Найда. - А я всегда отвечаю: да не было никаких особенных впечатлений. Мы просто делали свою работу. Кропотливо, самоотверженно, день за днем. Задыхались от радиоактивной пыли, изнемогали на расчистках, боялись, отправляясь на машинах в неисследованные пока еще участки, но все равно делали. Потому что так было нужно.