Коммунисты поймали мальчишку, потащили его в КГБ

Кирилл Гребенщиков и Марина Ворожищева в сериале «Заступники». Фото: Первый канал.

В первой же серии адвокатше Ниночке Метлицкой снится грозный муж, который с прокурорского места требует с нее ответа за мещанство, пошлость, узость мысли и попутную госизмену. Аналогичных обвинений вполне заслужила творческая группа сериала: продюсер Цекало, братья Котт (продюсер и постановщик), сценарный взвод и актриса Ворожищева, выбравшая псевдоним, прости господи, Мари Ворожи.

Первый канал вот уже пару десятилетий практикует формат псевдодокументальной симуляции судебных процессов с повышенным склочным потенциалом: опека, развод, раздел имущества, лишение родительских прав. От актерской массовки требуется скоренько сымпровизировать скандал с хамством и тасканием друг друга за свитер, от бутафорского судьи - стук бутафорским судебным молотком. Цирк востребован у лиц с низкими вкусовыми нормами и не мог не повлиять на общий уровень правовых познаний причастных к каналу лиц. Уже на пятой серии авторам пришлось включать в титры отмазку: «В сериале экранизирована одна из частей книги Дины Каминской «Записки адвоката», а также реальные судебные процессы советских адвокатов. Сериал является художественной интерпретацией и не отражает жизнь и поступки реальных людей» - что в переводе на русский значит: все происходящее на экране - плод больной фантазии сценарной группы, лакируемой ссылкой на мемуары крайне уважаемого юриста, от которых в сериале всего десятая часть экранного времени, но все равно ж их никто не читал.

Об уровне соответствия вымысла реальным прецедентам говорит хотя бы дело актрисы Журавлевой, зарезавшей актера-сожителя. Всем, кто не вчера родился, ясно, что речь идет о смерти Станислава Жданько, за которую осудили Валентину Малявину. Дело было темное, а чтоб его просветлить, авторы придумали манию экзальтированной лицедейки тыкать ножом сотрапезников по образцу своей роли в фильме «Любовь лесная», над которой облился слезами в Венеции сам Феллини. Единственным фильмом Малявиной, который мог растревожить Венецию, было «Иваново детство» Тарковского, за одно только сравнение с которым истошного фрагмента, снятого авторами, все они заслуживают немедленного линчевания.

Все прочие экранные дела имели ноль шансов дойти до суда - и процесс фиктивного ветерана (был бы разоблачен первым же прокурорским запросом: учет орденоносцев велся в Минобороны скрупулезно), и доведение брошенки до самоубийства (требуется имущественная либо иерархическая зависимость: за отказ жениться сажать - сядем усе), и бред про уголовный срок малолеткам за сдачу в макулатуру сочинений Ленина в 1966 году. Что до высшей меры за фотосъемку забора номерного завода - довожу до сведения знатоков совка, что при Л. И. Брежневе смертная казнь за ненасильственные преступления практически не применялась - ни за политику, ни за хищения, ни за шпионаж.

Потому авторы и растягивают баяном на тучу серий дело о подростковом изнасиловании, что оно единственное взято из мемуаров Каминской и расписано по нотам от а до я. Там же, где отсутствуют подпорки реальных прецедентов, сделано все, чтоб явить довольно вегетарианское правление царством произвола. Ткацкая фабрика - подлинная Воронья Слободка. Ветераны липовые. Квартиры коммунальные. Стенная агитация исполнена с орфографическими ошибками. Всюду, где выдуманные злоупотребления становятся особенно вопиющими, в кадре висит портрет Ленина: от него все зло. Раньше его вставляли с противоположной целью - методика не изменилась, только поменяла знак.

В желании до крови расчесать свои застарелые детские обиды авторы сочиняют страсти, многократно превосходящие те, что описаны Каминской и притом ни секунды не красят советскую юстицию, а будь сняты дословно, стали бы вполне весомым обвинением советской системе права.

Но как же не нарассказать про смертельную угрозу независимой адвокатуре, честным военным прокурорам и буржуазным хищникам из руководства молдавских колхозов? Как не трудоустроить в сотый раз тетенек с пунцовой помадой и хабальскими лицами? Как не постучать по столу аукционным молоточком, которым советский суд не пользовался ни разу? «По голове себе постучи», - говорили в таких случаях в нулевые - и ведь как были правы!